Анна Дюкова: “Театр — это наш лес, в котором мы блуждаем”

— Анна, вы работаете не только в театре, еще снимаетесь в кино. Можете рассказать, что вам больше нравится, какие есть различия?

— Театр я люблю больше, чем кино. В моей жизни немного занятости в фильмах и сериалах, хотя не могу сказать, что равнодушна к этому. Работу в кино я представляла более “романтичным” процессом, но многое оказалось не так. А самым досадным в кино для меня оказалось то, что ты участвуешь в сцене, которая больше никогда не повторится, этот миг уже будет не вернуть.

Театр — работа на длительную дистанцию, где ты можешь расти от спектакля к спектаклю. Если тебе что-то не удалось понять сегодня, то ты можешь исправить это на следующий день. Наверное, в этом и есть различие между кино и театром.

— Вам не кажется, что сейчас театр немного опустел? Все-таки появилось много цифровых развлечений, которые привлекают не только детей, но и взрослых.

— Вы знаете, я работаю в театре уже давно, и я помню времена намного хуже. Это, примерно, конец 90-х — начало 2000-х, в это время в театре не было практически никого. У людей не было потребности в таком времяпрепровождении. По сравнению с этим, сейчас я не могу сказать, что театр пустует.

Цифровые технологии не заменят живое общение, впечатления, эмоции. Единственное, мне кажется, что молодежи про это нужно рассказывать, кажется, что у них сейчас нет такой потребности, и нужно помочь им узнать театр. Молодые люди, которые не были в театре, попав сюда, открывают то, чего им никогда не даст ни один интернет. Как сказал еще А. П. Чехов: “Нет большей роскоши, чем роскошь человеческого общения”. А театр, это как раз про диалог.

— Бывает, что диалог с залом не происходит?

— Конечно, такое случается. И это бывает по разным причинам. Например, команда, которая выпустила спектакль, не смогла четко сформулировать мысль, и происходит разговор в никуда. Может быть, это зависит от настроения зала, от настроения артистов. Но, если разговор честный и искренний, если обе стороны готовы открыться, то тогда диалог случается.

— А если диалога не произошло, как потом себя настроить на то, что потом все сложится удачно?

— Если диалог не произошел, то нам нужно подумать из-за чего это случилось, проанализировать и исправить ошибки, если это в нашей власти. Но, как я уже сказала, если диалог честный, то скорее всего в зале это кому-то откликнется. Даже на спектаклях модных режиссеров всегда есть люди, которые не принимают и не понимают того, что происходит, а есть те, кто находится в полном восторге от увиденного.

Я люблю спектакли, которые понимают все, мне кажется, что искусство должно быть доступно для каждого, потому что оно многогранно. Например, спектакль Уланбека Баялиева, с которым мы репетируем “Лес”, и с которым уже выпустили постановку “Зимняя сказка”, воспринимается людьми разных возрастов абсолютно по-разному. Дети смотрят за сюжетом и за костюмами, хотя это спектакль для публики 16+. Молодые люди смотрят за чувственностью, а взрослые видят в этом мудрость.

— А как у вас сейчас проходит работа с Уланбеком Баялиевым над спектаклем “Лес”?

— Я очень люблю этого режиссера, уважаю его как художника, мастера и человека. Он создает прекрасную атмосферу, в рабочем процессе интересно существовать, сочинять, в него хочется погружаться. У него очень чистое, светлое мировоззрение, такой театр — театр, в котором все соавторы, все открыты. Он никогда не создает ситуаций, в которой кто-то обижен или не может подойти и уточнить детали. Это его человеческий талант. Я не понимаю ничего в режиссуре, но по красоте, по-человечески у него очень хороший вкус, мне так кажется.

— Как происходит сотворчество? Вы как-то вместе переделывали текст?

— Нет, текст А. Н. Островского в оригинале, естественно. Конечно, есть какие-то сокращения, но никакой современности нет. Замысел Уланбека заключается в том, что такие истории существуют вне времени. Это вечные вопросы: рождение, смерть, любовь, одиночество, это нельзя отнести к какой-то эпохе. Но при всем этом Островский в пьесе преклонился перед артистами, а мы эту историю рассказываем. Текст у нас оригинальный, но у нас нет реализма, мы не воссоздаем обстановку XIX века. У нас есть некая фантазия на тему театра, театр — это наш лес, в котором мы блуждаем и не можем найти выход, театр — наша судьба и наша трагедия, и наше счастье.

— Осталось уже совсем немного до премьеры спектакля “Лес”, сейчас у вас много работы?

— Мы до отпуска сочиняли в репетиционном зале, а сейчас вышли на сцену. Конечно, у нас много работы. Готова задумка, мы все понимаем, осталось красиво это реализовать на сцене.

— Театр позволяет артистам проживать несколько жизней, примерять на себя разные образы. Как происходит это перевоплощение?

— Конечно, когда ты начинаешь работу с каким-то образом, то он будет обладать твоими чертами, у него будут твои руки, ноги, голос. Тут нужно понять, как мыслит персонаж, что он хочет. В нас столько всего заложено, что мы сами порой не знаем каких-то вещей. Иногда репетируя какую-то роль, я нахожу что-то новое в себе. Получается, что я сама инструмент, и мне только нужно задевать разные струны. У артиста должен быть большой диапазон чувств, а для этого ему необходимо много читать, смотреть, разрешать себе в жизни какие-то действия, которые обычный человек бы не сделал. Артист не должен искать покоя, только тогда он сможет понимать, о чем говорить.

— Анна, какие еще спектакли с вами можно будет посмотреть с начала сезона?

— На малой сцене пройдет премьерный спектакль по рассказам Ивана Бунина “Легкое дыхание”. На большой сцене — “Отцы и дети” по роману Ивана Тургенева. Также покажем сценическую постановку драматургии популярного британского автора Майка Бартлетта “Контракт”. А один спектакль мы собираемся восстанавливать, если все сложится удачно, то представим его весной в новой редакции.

Фотографии © Анна Дюкова